Доброволец. На Великой войне  - Сергей Бутко

Первая – хорошо заточенный кривой солдатский кинжал – бебут, подарок от стрелков из пулеметной команды. Вот это «ножичек». Длиной с полметра будет и весит где-то под килограмм. Клинок стальной с двумя узкими долами. Деревянные ножны обтянуты кожей. Деревянная рукоятка удобно ложится в ладонь. Интересно, для чего в ее верхней части выпуклая металлическая пуговка, а в нижней фигурная втулка? Как бы то ни было, для взрослого такой кинжал в самую пору, а мне, нынешнему, с худыми ручонками, будет великоват. Нужно поупражняться с ним, коли у меня теперь оказался.

Вторая вещь – шерстяная вязаная шапка, по виду напоминающая балаклаву. У Иваныча такая тоже есть. У немцев достал. Те, готовясь к зиме, как могут утепляются, пряча от мороза уши и щеки.

Числится за мной еще старенький «заручный» карабин, пулеметчики подарили. По сути, та же трехлинейная винтовка Мосина, но короче (метр с небольшим без штыка, который карабину не полагается), легче (три с половиной кило вес) и бьет всего на километр. Тяжеловат для Мишки. Ему бы обрез больше подошел, но это уже неуставной самодел. А пока… Пока солдатам царской армии с «мосинками» в руках приходится воевать, хорошей альтернативы в виде автомата Калашникова у них пока нет…

Из «жилплощади» у меня имеется маленькая персональная землянка, где все устроено просто, практически по-спартански, но уютно и со вкусом. Жить и зимовать в этой «квартирке» можно.

А вот излишняя взрослая серьезность при нынешнем положении мне вышла боком. Мишка, как и все мальчишки-подростки, вел себя много веселее и бойче. Может быть, именно поэтому отношение к нему (то есть ко мне) в роте после возвращения из госпиталя несколько переменилось. Не скажу, что беречь Мишку меньше стали, но в сегодняшнем карауле я очутился по приказу ротного.

Настроение плохое, если не сказать отвратительное. Мало того, что ночью на морозе сижу в хлипком и грязном окопе, так еще и тягостные думы мучают. Как быть, когда не только ощущаешь, но и точно знаешь, что вскоре страна под названием Российская империя перестанет существовать? Ее можно попытаться спасти, но вот как именно это сделать? Еще во время первого разговора с нашими офицерами мне стоило огромного труда сдержаться и не выболтать лишнего. Рано, друзья мои. Рано откровенничать. По себе знаю, что импульсивность, как правило, ни к чему хорошему не приводит, а дров наломать можно столько, что выйдет еще хуже, чем есть.

Я прокручивал в голове один вариант за другим и беспощадно отметал их. Все не то. Можно рассуждать просто: какими-либо путями едем в Петроград, там добираемся до царя и режем правду-матку о пока еще не состоявшемся трагическом будущем самого монарха, его семейства и всей России. Вот ваше будущее, государь, ближайшее и бесповоротное…

Вариант. Но и он не сработает, наткнувшись на всевозможные препоны…

Что еще? Персона – событие – перспективы – итог, персона – событие – перспективы – итог. Голова от этого калейдоскопа начинает болеть довольно быстро, а когда в логическую цепь вклинивается посторонняя, не имеющая ни малейшего отношения к делу беседа, то думать тогда уже ни о чем не хочется…

Когда я просчитывал очередной вариант «альтернативы» уже с нынешним главковерхом[16] Великим князем Николаем Николаевичем-младшим, речь в окопе зашла о «вшивых бегах» – еще одной солдатской придумке, рожденной реалиями войны. Есть у придумки правила. На листе бумаги рисуют два круга – один большой, а второй поменьше внутри первого. Это «поле», а где же «рысаки»? Вот они-с, вместе с «жокеями». Каждый солдат вылавливает у себя вшу и кладет ее в центр внутреннего круга. Теперь, собственно, «бега» – чей «рысак» пересечет быстрее внешний круг, тот и победил. Занятное зрелище. Если вместо кругов сделать беговые дорожки, а вместо вшей поставить тараканов с их «тараканьим царем» Артуром Артуровичем, то получится почти как по Булгакову. Тотализатор. Азарт. Опыт, помноженный на подготовку. Все тут есть. И даже советы более опытных игроков присутствуют:

– Думай что хочешь, а моя Матрена хороша, – хвастается Панин. – Бегает быстро. Никому за ней не угнаться. А почему? А потому, что не кормлю ее, перед тем как пустить. Сытая она ленивей становится, а голодная резвее бежит…

– Что там твоя Матрена, – возразил Акимкин, – когда я вчерась такую вшу в своей шинели поймал! Это пордань-мордань, а не вша! Как конь все равно!..

Хорошо игрокам – у них азарт и приключение, а у меня – тоска и мучение. Вши, слава богу, пока не особенно достают (как и все, отбиваюсь керосином), но легче от этого не становится. Однако даже меня, человека с миролюбивым характером и стойким нежеланием искать себе на пятую точку приключений, эти самые приключения теперь находят с завидной регулярностью. Сидел бы себе смирно, так нет же, вздумал погреться, с разрешения Иваныча по окопам пройтись, чтобы тут же узреть, как неподалеку, спокойно миновав «колючку», по снегу к нам подбираются немцы! И рядом со мной никого из наших нет! Куда только все подевались?! Куда?!!

А немцы меж тем меня тоже заметили! Один из них вскинул пистолет! Раздался выстрел, и пуля ударила о стенку окопа в каких-то пяти сантиметрах от моей головы!

После этого со мной начали происходить неведомые и пугающие чудеса! По-другому это и не назовешь! Много читал о боевом трансе, а теперь, похоже, и сам оказался им охвачен! Непередаваемые ощущения. С губ срывается страшный резонирующий звериный рык, мир вокруг тускнеет, время как будто замедляется, секунды становятся тягучими, неспешными, тело с невероятной быстротой само двигается куда нужно, минуя опасность!

Я нырнул в окоп, чтобы тут же очутиться нос к носу со здоровенным немцем! Тот при своей могучей комплекции каким-то немыслимым образом уже успел преодолеть эти метры и теперь решил ткнуть меня ножом, метя в горло! И вновь спасение! Молниеносно уклоняюсь в сторону, а рука сама уже берется обратным хватом за рукоятку бебута! И веса кинжала я не чувствую! Удар, похожий на блик, по сложной траектории, крик раненого! Все происходит словно на одном едином, непрерывном, неуловимом для человеческих глаз движении!..

А кругом в это время все уже всполошилось, ожило. Наконец-то подмога. Пулеметчик Панин метнулся к «Максиму», и вскоре к винтовочным выстрелам присоединилось равномерное таканье, в небо полетела осветительная ракета, и начался короткий, но ожесточенный ночной бой. Но его я уже не увидел. Истекающего кровью немца с порезанной рукой в рукопашной схватке прикончил Иваныч, а после нашел уже меня на дне окопа. Поди разбери природу внутренних ресурсов человеческого организма. Сначала вдруг дает тебе возможности идеального бойца, а после столь же внезапно может отправить в глубокий обморок. Короче, сплошные биологические контрасты.

* * *

В себя я пришел далеко не сразу, успев не на шутку испугать Иваныча и остальных служивых. Подумали, что зарезан их Мишка злым врагом, убит в бою.

Все тогдашние мои ощущения словами не передать. Скажу лишь, что, несмотря на сильнейшую слабость и шок, отлеживаться в тепле я не стал, а стойко перенес эту ночь вместе с охранением, не смевшим после случившегося отвлекаться на разговоры.